В этом году 5 июня — День эколога или Всемирный день защиты окружающей среды — отметили, что называется, специально не придумаешь. Разлив топлива под Норильском уже называют самой крупной техногенной экологической катастрофой в Заполярной Арктике. Опрошенные «НиК» эксперты тем не менее говорят о парадоксальной ситуации. Арктическая экология требует не консервации проектов, а наращивания усилий по освоению северных территорий. Только делать это необходимо по новым стандартам и технологиям. В нашем прошлом уже есть печальный пример, когда человек бросал северные нефтегазовые территории. Об этом на вебинаре РГО «Энергия Арктики в условиях постпандемии» рассказал Василий Богоявленский, заместитель директора Института проблем нефти и газа РАН, член-корреспондент РАН и доктор технических наук. По его мнению, в советские годы «экологии уделялось очень мало внимания, а в 1990-м году все было практически остановлено и брошено». То «наследие», которые видят ученые, приводит их в ужас. Например, космический мониторинг выявляет оставленную много лет назад буровую. «Потом мы выезжаем на площадку для проверки», — рассказывает Богоявленский. Оказывается, что «брошено все оборудование», а скважина не то что не ликвидирована, она даже не законсервирована. «То, что в ней творится, одному богу известно», — резюмирует ученый. Богоявленский обращает внимание, что техногенные аварии на северных территориях приводят к особенно тяжелым последствиям. Он напоминает про катастрофу 1994 года в Тимано-Печорской нефтегазовой провинции, когда произошел крупный разлив нефти (свыше 100 тысяч тонн) из нефтепровода Харьяга — Усинск. Заместитель директора ИПНГ РАН рассказывает, что в результате «одна компания фактически обанкротилась. Речь идет о „Коминефти“. В дальнейшем она стала „дочкой“ ЛУКОЙЛа, ЛУКОЙЛ взял на себя бремя ликвидации этих последствий, но могу сказать, что до сих пор они не ликвидированы». По мнению Богоявленского, события 1994 года будут давать о себе знать еще десятилетия. При этом экологические катастрофы на Севере случаются не только в России. Самый известный пример — авария на танкере компании Exxon «Exxon Valdez», которая случилась в марте 1989 года. В море тогда вылилось около 260 тыс. баррелей нефти и было загрязнено около 2 тысяч километров береговой линии. Богоявленский поясняет: «До сих пор ведется очистка… Штрафные санкции измеряются миллиардами долларов…». Член-корреспондент РАН говорит о том, что «это очень большой удар по экосистеме». Доктор экономических наук Ирина Филимонова, заведующая Центром экономики недропользования нефти и газа ИНГГ СО РАН также согласна, что вопрос экологии для Арктики стоит особенно остро: «Действительно, в Арктике и регионах с многолетней мерзлотой воздействия на экологию имеют значительно более острый и продолжительный эффект по сравнению с другими регионами. Это касается как загрязнения окружающей среды в арктической зоне, так и глобального изменения климата, которое сильно влияет на эти регионы». Ирина Филимонова отмечает, что «в силу климатических особенностей Арктики восстановление экосистемы требует значительного времени. Это ведет к сокращению биоразнообразия, загрязнению токсинами грунтовых и подземных вод, более сильному прогреванию почвы и ускоренному таянию вечной мерзлоты, дополнительному поступлению метана в атмосферу». По мнению Greenpeace Russia, ситуация в нефтегазе пока далека от стандартов, которые позволили бы работать в Арктике без ущерба для природы. «К сожалению, в большинстве своем назвать наш нефтегазовый сектор ответственным по отношению к природе очень сложно, — говорит представитель организации Василий Яблоков. — Да, некоторые компании тратят значительные средства на природоохранные мероприятия, но они в очень небольшой степени покрывают тот ущерб, который наносят своей деятельностью окружающей среде. 10 тысяч аварий на трубопроводах (по официальным данным ЦДУ ТЭК) — это мировой рекорд, в других странах разливов допускается значительно меньше. Аварии приводят к загрязнению почвы и водных объектов — прямому уничтожению экосистем, к загрязнению воздуха. При этом штрафы за негативное воздействие действительно мизерные, а качество рекультивации зачастую неудовлетворительное, остаточное загрязнение остается на десятилетия». Ирина Филимонова не так категорична в своих оценках, но также отмечает, что само промышленное освоение месторождений — уже вмешательство в экосистему. Эксперт подчеркивает, что «процесс недропользования по своей сути является причиной негативного воздействия на окружающую среду. Каждый этап освоения месторождений, начиная с поиска и разведки до добычи и транспортировки углеводородного сырья сопровождается причинением экологического ущерба — изменение ландшафта, загрязнение водоёмов, почвы и атмосферного воздуха. Поэтому естественным образом невозможно избежать экологических проблем и они всегда серьезны, если не на глобальном, то региональном и местном уровне. Главная задача компаний — сделать всё возможное для минимизации негативного воздействия и устранения последствий для окружающей среды». И здесь, по ее мнению, отечественные компании предпринимают конкретные усилия. Ирина Филимонова говорит, что нефтегазовые компании активно разрабатывают и внедряют различные технологии и методы ликвидации экологических проблем: «Значительный вклад вносят превентивные меры, например, дистанционное зондирование Земли и организация круглосуточных диспетчерских пунктов за контролем результатов мониторинга (спутниковый мониторинг и применение беспилотных летательных аппаратов). Компании «Роснефть», ЛУКОЙЛ, «Башнефть», «Газпром», «Газпром нефть», «Транснефть», «Татнефть» и ряд других используют эти технологии для мониторинга трубопроводных систем, оценки воздушной среды около НПЗ, на промысле и т. д. Одновременно широкое распространение получили специализированные программные комплексы на базе нейронных сетей и других новейших цифровых технологий для анализа полученных результатов». Василий Яблоков из Greenpeace Russia полагает, что в текущих условиях пандемии и нефтяного кризиса нельзя допустить снижение внимания к экологической повестке: «Несмотря ни на что сохраняется высокая рентабельность нефтегазовой отрасли, что связано с государственной поддержкой (при этом рентабельность других отраслей значительно ниже)». Более того, в Greenpeace Russia считают, что сейчас следует не давать послабления компаниям по вопросам охраны окружающей среды, а ужесточить государственные требования к экологическим аспектам освоения нефтегазовых ресурсов: «Законодательство в этой области остается несовершенным, компаниям зачастую удается уходить от полной финансовой ответственности за причиненный окружающей среде ущерб, кроме того штрафы за экологические правонарушения являются одними из самых низких в административном и уголовном кодексе… Кроме того, одной из основных причин аварийности на промышленных объектах является низкое качество проектных и технических решений, критический уровень износа основных производственных фондов, некачественное или несвоевременное выполнение работ по обслуживанию и ремонту технических устройств, применяемых на таких объектах, контрафактные или не соответствующие техническим требованиям используемые комплектующие, запасные части и материалы». Ирина Филимонова из ИНГГ СО РАН считает, что Россия будет двигаться в общем мировом тренде растущего внимания к экологии. «Основанием повышения экологической ответственности предприятий нефтегазовой отрасли, наряду с обязательством соблюдения принципов рационального природопользования, являются требования к соблюдению экологических норм, заложенных в Парижских соглашениях и, как следствие, соответствующие изменения в российском законодательстве, — говорит эксперт. — Вместе с тем, в последние годы появилась новая категория „зелёных“ инвесторов, что способствует повышению экологической ответственности компаний отрасли. Наши исследования подтвердили зависимость капитализации нефтегазовых компаний от так называемого „зелёного“ фактора, т. е. участия компаний в рейтингах экологической ответственности». Проблем много, но выходить в Арктику все же необходимо, считает Владимир Пушкарев, заместитель председателя комитета Государственной Думы по региональной политике и проблемам Севера и Дальнего Востока: «Мы часто говорим, что Арктика — это особое место в мире, где соблюдение экологических мер должно быть на особом уровне, но отдельных «арктических» норм соблюдения экологии для данной территории пока нет. Думаю, что это вопрос времени. Чем активнее выходим в Арктику, тем быстрее подобные регламенты станут жизненно необходимы. Например, такие сложные задачи, как предупреждение и ликвидация разлива углеводородов, решаются в условиях сурового климата и транспортной отдаленности. А если к этому добавить изменение климата со своими сюрпризами, то задача еще больше усложняется. Ведь нужно понимать, что необходим контроль и за ледовыми нагрузками на сооружения и защитой ото льда трубопроводов. Еще необходимо повысить безопасность и надёжность нефтегазовых проектов в Арктике. Так же нужны и постоянные вложения в науку, чтобы понимать насколько регламенты соответствуют высоким требованиям хозяйствования в Арктике». Профессор Станислав Мещеряков также считает, что «в Арктику не просто нужно идти, а необходимо это делать. Арктические программы помогут системно решить многие вопросы». «Я за то, чтобы Арктику осваивать, но со строгим отношением к природе», — комментирует ситуацию заведующий кафедрой промышленной экологии РГУ нефти и газа им. Губкина. В последние годы, а именно с 2009 года, активизировалась работа в направлении экологических Арктических программ, за это время были реализованы крупные проекты по очистке наследия прошлого — Земли Франца-Иосифа и Земли Александры, запланирована очистка ещё шести островов архипелага: Земли Александры, Хейса, Гукера, Рудольфа, Гофмана и Греэм-Белл, — рассказывает Владимир Пушкарев. В 2017 году началась очистка Кольского залива от затопленных судов. Более 25 судов и 23 объектов, напоминающих корабли (длиной более 10 метров), обнаружили водолазы на глубине 30 метров. Несколько из них уже подняли. Минобороны России силами экологического взвода Северного флота очистило остров Котельный, входящий в состав архипелага Новосибирские острова. А вообще с 2015 года силами экологических подразделений очищено 104 тысячи квадратных метров территории. «Важно отметить инициативность регионов, когда общественники, силами волонтеров, берутся за очистку сложных объектов, например, островов Белый и Вилькицкого в Карском море Ямало-Ненецкого автономного округа, — считает Пушкарев. — Необходимо продолжать подобные начинания. Вопросов наследия еще достаточно осталось. В любом случае, это ответственность перед будущими поколениями, и это долг, который надо выполнить». Сергей Кузнецов
Свежие комментарии